Джулия мужественно подавила непреодолимое желание начать перестановку в кухонных шкафчиках.

Зак наблюдал за тем, как Джулия подошла к дивану и, поставив поднос, начала накрывать на стол. Ее движения были необычайно грациозными и немного неуверенными, как у испуганной газели. Пылающий в камине огонь бросал отсветы на гриву густых каштановых волос, на нежную кожу лица, на две полукруглые тени от длинных, черных как смоль ресниц на фарфоровых щеках. Зак впервые обратил внимание на то, что у нее очень красивые руки – с изящными пальцами и длинными, ухоженными ногтями. У него защемило сердце, когда он вспомнил, как эти руки обнимали его там, возле ледяного ручья, как Джулия раскачивалась, прижимая к себе его голову и умоляя подняться. Все, что происходило там, на заснеженном склоне горы, казалось всего лишь сном, в котором ему была отведена роль безучастного зрителя. Но позднее, когда Джулии все-таки удалось дотащить его до постели, воспоминания становились гораздо более четкими. Он помнил, как она накрывала его одеялами, помнил отчаяние и тревогу в ее милом голосе… Наблюдая за ней сейчас, Зак в очередной раз поразился той почти осязаемой атмосфере невинности, которая окружала Джулию. Подумав об этом, он вдруг заметил, что по какой-то непонятной причине она избегает встречаться с ним взглядом. Зак озадаченно посмотрел на нее. В течение трех дней эта девушка мужественно и открыто противостояла ему; сегодня ей все-таки удалось перехитрить его, а логом ока спасла ему жизнь. И все же, несмотря на все свое бесстрашие и мужество, теперь, когда их отношения перестали быть враждебными, она стала поразительно застенчива.

– Пойду принесу вина, – сказал он и, прежде чем Джулия успела возразить, поднялся с дивана и вскоре вернулся с бутылкой и двумя бокалами на длинных ножках.

– Оно не отравлено, – заметил он несколько минут спустя, после того как Джулия автоматически потянулась к своему бокалу, но в последнюю секунду отдернула руку.

– Я в этом не сомневаюсь, – натянуто рассмеялась Джулия, взяла бокал и сделала небольшой глоток, но от Зака не укрылось, что ее рука немного дрожит. Он решил, что ее беспокоит мысль о его вынужденном пятилетнем воздержании. Наверное, она боялась, что он запрыгнет на нее, как только они покончат с едой, потеряет всякий контроль над собой, и все закончится, не успев начаться. Непонятно было только одно – почему это должно беспокоить ее? В конце концов это были его проблемы – как сдерживать себя достаточно долго для того, чтобы доставить удовольствие им обоим. Ему и следовало беспокоиться об этом.

Что он и делал.

Чтобы Джулия хоть немного успокоилась, Зак решил завести какой-нибудь легкий, непринужденный разговор. Перебрав в уме несколько возможных тем, он нехотя отбросил такие интересующие его предметы разговора, как ее красивое тело, потрясающие глаза и – неохотнее всего – те слова, которые она шептала ему там, у ледяной речки. Подумав об этом, Зак вспомнил и то, что она говорила ему позднее, в спальне, когда он не мог стряхнуть с себя сонное оцепенение и ответить. Теперь он был почти уверен в том, что все эти слова не предназначались для его ушей. Или же просто ему померещились. После недолгих размышлений Зак решил остановиться на разговоре о школе и учениках – ему нравились истории, которые рассказывала Джулия. Он как раз собирался задать первый вопрос, когда вдруг заметил, что Джулия как-то странно, с любопытством смотрит на него.

– Что ты на меня смотришь?

– Мне просто вдруг стало интересно – в тот день, возле ресторана, у меня действительно спустилось колесо? Зак с трудом подавил виноватую улыбку.

– Ты же видела это собственными глазами.

– То есть ты хочешь сказать, что я наехала на гвоздь или еще на что-нибудь, проколола колесо и даже этого не заметила?

– Не совсем. – Теперь он был уверен, что Джулия заподозрила истину, но при этом ее лицо сохраняло настолько безмятежное выражение, что было невозможно определить, действительно она играет с ним в кошки-мышки или нет.

– Тогда что же, по-твоему, произошло?

– По-моему, твое колесо спустило, скорее всего, оттого, что соприкоснулось с каким-то острым и твердым предметом.

Покончив со своим рагу, Джулия откинулась на спинку дивана и устремила на Зака один из тех ровных, суровых взглядов, которые способны мгновенно устыдить и заставить раскаяться в содеянном даже самого отпетого восьмилетнего сорванца. Теперь Зак мог совершенно точно себе представить, как она выглядит, стоя у доски и распекая малолетнего правонарушителя.

– Острым твердым предметом? – переспросила она, удивленно приподнимая брови. – Типа ножа?

– Типа ножа, – согласился Зак, из последних сил стараясь сохранять серьезность.

– Твоего ножа?

– Моего, – подтвердил он и добавил с озорной мальчишеской улыбкой, стараясь подражать запомнившейся еще со школы монотонной интонации, – простите меня, пожалуйста, мисс Мэтисон.

Джулия тотчас же подхватила предложенный им тон и смешным, «учительским» голосом сказала:

– Я надеюсь, что ты починишь проколотую тобой шину, Зак. Он был готов расхохотаться, но в последнюю секунду смех застрял в горле – настолько сильным оказалось потрясение и радость от того, что она наконец-то назвала его по имени.

– Да, мэм, – ответил Зак и подумал о том, насколько невероятной и парадоксальной была сложившаяся ситуация. В его жизни царил полный хаос, и при этом единственное, что ему хотелось сейчас сделать, – это расхохотаться и сжать эту удивительную девушку в объятиях. – Но ведь мне придется писать трехстраничное сочинение на тему, почему я не должен был так поступать? – спросил он, заискивающе заглядывая в огромные синие глаза с пляшущими в них веселыми искорками.

– Нет, – ответила Джулия, выразительно посмотрев на тарелку, которую он небрежно отодвинул в сторону, – но зато тебе придется убирать после ужина.

– Так я и знал! – возмущенно воскликнул Зак, но послушно встал и начал убирать со стола. – Это очень жестоко с вашей стороны, мисс Мэтисон!

– И никаких жалоб, пожалуйста, – последовала суровая отповедь.

Тут уж Зак ничего не смог с собой поделать. Весело расхохотавшись, он наклонился и, к великому изумлению Джулии, быстро поцеловал ее в лоб.

– Спасибо, – прошептал он, едва не рассмеявшись при виде ее смущения.

– За что?

Теперь Зак уже не улыбался. Пристально глядя в глаза Джулии, он говорил совершенно серьезно:

– За то, что заставила меня смеяться. За то, что осталась здесь и не выдала меня полиции. За то, что ты очень смелая, очень веселая и невероятно хорошенькая в этом алом кимоно. И, конечно, за то, что ты приготовила чудесный ужин. – С этими словами Зак легонько потрепал ее по подбородку, пытаясь снять напряжение, но, поглубже заглянув в ее сияющие глаза, понял, что в них светилось совсем не замешательство.

– Я помогу тебе, – сказала Джулия, порываясь подняться с дивана.

Но Зак положил ей руку на плечо и усадил обратно:

– Не нужно. Посиди здесь, у камина, допей вино. Отдыхай.

Однако Джулия была слишком возбуждена, чтобы спокойно сидеть и дожидаться того, что произойдет дальше. Нет, не что, а когда это произойдет. Поэтому она все-таки встала и подошла к окну, из которого открывался сказочный вид на заснеженные горные вершины, сверкающие в лунном свете.

Зак повернул регулятор реостата и убавил верхний свет. Гостиная погрузилась в мягкий полумрак.

– Так тебе будет лучше видно, – объяснил он, когда Джулия обернулась и вопросительно посмотрела на него. Но она прекрасно понимала, что дело было не только в этом.

Погруженная в полумрак гостиная с ярко пылающим камином казалась гораздо более уютной. Уютной и романтичной. Особенно, когда в дополнение ко всему из динамиков лилась тихая музыка.

Глава 31

Покончив с уборкой, Зак вышел из-за стойки и направился к Джулии. Шея и плечи девушки при его приближении моментально напряглись. Ее непредсказуемые реакции начинали не на шутку беспокоить его. А потому Зак вместо того, чтобы заключить ее в объятия, как любую другую женщину на ее месте, предпочел пуститься на маленькую хитрость. Засунув руки в карманы, он поймал ее взгляд через отражение в оконном стекле, кивнул в сторону стереопроигрывателя и насмешливо поинтересовался: